Есть такая Организация Объединенных Наций, сокращенно ООН. Почти все знают, что есть заключенные под эгидой ООН международные пакты и конвенции, нормы которых обязывают государства, их ратифицировавшие. Несколько меньшее число людей осведомлены о механизме реализации пактов и конвенций ООН и, в частности, о том, как работают и взаимодействуют с государствами-участниками профильные комитеты ООН.
Речь, в частности, пойдет о двух профильных комитетах – Комитете о правах ребенка и Комитете по ликвидации всех форм дискриминации женщин, каждый из которых занимается своей конвенцией: о правах ребенка и о ликвидации всех форм дискриминации женщин соответственно.
Раз в несколько лет государство участник представляет профильному комитету свой периодический отчет о том, как оно претворяет в жизнь соответствующую конвенцию. Профильный комитет рассматривает отчет и информацию, полученную от негосударственных организаций, действующих в стране, и выдает государству-участнику свои рекомендации о том, как ему стоит воплощать конвенцию, и как не стоит.
Этот механизм, в принципе, вполне нормален. До тех пор, пока речь идет о замечаниях, касающихся воплощения тех обязательств, которые страна действительно приняла. И до тех пор, пока речь идет действительно о рекомендациях, а не о требованиях.
Есть одно «но». Профильные комитеты ООН давно вышли за пределы своих полномочий, обрисованных в конвенциях. Комитеты не наделены правом давать конвенциям обязывающую государства собственную интерпретацию. Тем более не наделены они правом создавать новые обязанности государств, под которыми государства не подписывались. Не имеют они права и требовать от государств чего-либо. Тем более требовать менять свои законы, системы внутреннего управления, бюджеты и конституции.
Тем не менее, уже долгое время они все это делают. При этом ООН оказывает давление на страны с тем, чтобы требования ее органов, включая и профильные комитеты, исполнялись. Речь идет, фактически, о никем не одобренной, но вполне реальной диктатуре под прикрытием международного права.
Пикантная деталь состоит в том, что комитеты формируются государствами-участниками из «известных экспертов», которые действуют в комитетах от себя. Т.е. они не представляют свои государства и не подотчетны им. Они, фактически, являются небольшими группами отдельных лиц, которые диктуют правительствам суверенных государств, что им следует делать.
Возможно, мне кто-то не поверит, поэтому я приведу примеры:
Комитет по ликвидации всех форм дискриминации женщин (CEDAW):
В 2002 г. Комитет, признавая, что Конституция Эстонии содержит запрет дискриминации на основании пола, тем не менее, настаивал, чтобы Эстония включила в свою Конституцию (!) новое определение дискриминации, «построенное на ст. 1 Конвенции». Такое же требование в этом году он предъявил Уругваю (A/57/38 (Part I),paras.71-118, A/57/38 (Part I),paras.167-214).
В том же году Комитет подверг критике Фиджи за то, что их Конституция, принятая в 1997 году, не включала определения дискриминации женщин в сфере здравоохранения (A/57/38 (Part I),paras.24-70). В 2001 году такая же критика была обращена на Гайану (A/56/38,paras.145-184), а такое же требование, еще в 1998 году – к Чехии (A/53/38,paras.167-207).
Чтобы понимать, с чем это связано, необходимо учитывать, как Комитет понимает права женщин и их «недискриминацию». Понимание это весьма своеобразно. Так, к правам женщин, по мнению Комитета, относится право «на легкий и быстрый аборт», право на занятия проституцией и право несовершеннолетних девочек без ведома родителей пользоваться контрацепцией и иными медицинскими услугами по их «сексуальному здоровью».
Вы напрасно будете искать такие права в Конвенции по ликвидации всех форм дискриминации женщин. Их там нет. Соответствующие «права» и следующие из них «обязательства» государств-участников породил своими интерпретациями сам Комитет, не имея на это никакого юридического права.
Так, в 1999 г. Комитет высказал «обеспокоенность тем, что проституция … незаконна в Китае» и рекомендовал ее декриминализацию (A/54/38, paras.251-336). В том же 1999 г. он требовал, чтобы за занятия проституцией прекратили подвергать наказанию в Лихтенштейне (A/54/38, paras.143-171).
В 1998 г. Комитет рекомендовал, чтобы Мексика «пересмотрела свои законы с тем, чтобы при необходимости женщины получали доступ к быстрым и легким абортам» (A/53/38,paras.354-427). Подобные рекомендации Комитет неоднократно направлял различным странам, с одобрением отмечая изменения, которые узаконивали аборты и делали их совершение более свободным.
Комитет также, в своих «Общих комментариях» (это документ, предназначенный для всех государств-участников) требовал свободного доступа всех женщин и девочек к сексуальному образованию.
Чтобы понять, почему это требование вызывает озабоченность, достаточно тщательно ознакомиться с тем, что организации, связанные с ООН понимают под таким образованием. Так ВОЗ был разработан стандарт сексуального образования для Европы. Он включает в себя сексуальное образование с момента рождения. Детей уже до 4 лет обучают вопросам, связанным с «контактами с собственным телом» и в, частности, с детской мастурбацией.
Стандарты требуют знакомства детей до 12 лет с различными видами контрацепции и их применением, эффективным использованием противозачаточных средств, информацией о первых сексуальных опытах, гендерной ориентации, обучения их «положительному отношению, уважению и пониманию разнообразия сексуальности и сексуальных ориентаций», «принятию разных форм выражения сексуальности (поцелуи, прикосновения, ласка и т.п.). Стандарт требует также обучать детей 9-12 лет «сексуальным правам», ссылаясь на определения этих прав Международной федерацией планирования семьи и Всемирной ассоциацией сексуального здоровья. В определение последней (Декларация о сексуальных правах, Гонконг, 1999 г.), входят, в частности, такое право: «Право на сексуальное удовольствие. Сексуальное удовольствие, включая автоэротизм, является источником физического, психологического, интеллектуального и духовного благополучия». Таким образом, стандарты предполагают, что детей до 12 лет будут учить тому, что такие практики, как мастурбация, являются источником интеллектуального и духовного благополучия.
Комитет по правам ребенка (CRC) еще более интересен. В своих документах он также требовал от государств не только изменения национальных законов, но и структуры национального бюджета. Даже бедность государства, по мнению Комитета, не является оправданием отсутствия таких механизмов защиты прав детей, какие считает правильными Комитет.
Помимо прочего, Комитет оказывает активное давление на государства в вопросе о сексуальном образовании детей. Так, в 2006 г. он выразил серьезное недовольство тем, что родители Ирландии имеют право отказываться от сексуального образования в отношении своих детей (CRC/C/IRL/CO/2).
Диктаторская природа рекомендаций Комитета особенно очевидна в развитии темы о запрете телесных наказаний детей. Сам Комитет признает в своих документах, что этот запрет не рассматривался при создании Конвенции о правах ребенка. Более того, ратифицируя Конвенцию, Республика Сингапур ясно заявила, что с ее точки зрения разумное применение телесных наказаний в наилучших интересах ребенка она не запрещает, и никто ей не возразил (что делает ее заявление частью официального контекста интерпретации Конвенции).
Однако, в 2006 г., опираясь на крайне незначительные фактологические и научные основания, многие из которых были потом подвергнуты справедливой научной критике, Комитет заявил, что отныне запрет любых форм телесных наказания – это обязанность государств-участников Конвенции (CRC/C/GC/8).
Еще дальше пошел новый генеральный комментарий № 13, выпущенный Комитетом в этом, 2011 году. Текст этого документа содержит множество интересных вещей. Снова повторяя ни на чем не основанные и не имеющие основания в тексте Конвенции о правах ребенка рассуждения Комитета 2006 года, он идет дальше по пути выхода за пределы полномочий Комитета и вторжения в вопросы национального суверенитета.
В п. 41 Комитет пишет: «Государства-участники, которые еще не сделали этого, обязаны: ратифицировать два Факультативных протокола к Конвенции и другие международные и региональные договоры в области прав человека, предусматривающие защиту для детей».
Эта «обязанность», естественно, никоим образом не следует из Конвенции о правах ребенка и такое требование является прямым и незаконным давлением на независимые государства.
По мнению Комитета государства также обязаны «пересмотреть и отозвать заявления и оговорки, противоречащие предмету и цели Конвенции либо иным образом противоречащие нормам международного права» и «пересмотреть и внести поправки во внутреннее законодательство в соответствии со статьей 19 и ее выполнение в общей структуре Конвенции, разработав комплексную политику в области прав ребенка и обеспечив абсолютное запрещение всех форм насилия в отношении детей во всех местах и применение эффективных и надлежащих санкций против виновных». Кроме того, они также обязаны «выделять достаточные бюджетные ассигнования для принятия законодательных и всех других мер с целью прекращения насилия по отношению к детям» и «создать независимый национальный институт по вопросам прав ребенка».
Все эти обязанности не следуют из Конвенции, особенно с учетом того, насколько неоправданно широко решил Комитет по правам ребенка понимать «насилие», отнеся к нему в 2006 году любое «использование угроз» в отношении ребенка или его «высмеивание». В документе 2011 г. комитет говорит уже о «физической и психологической (!) неприкосновенности» детей.
Логика комитета превращается в уж совсем, по моему мнению, изуверскую, когда он комментирует в своем документе проблему насилия между детьми. Рассказав о насилии, совершаемом молодежными бандами, Комитет комментирует: «Хотя эти действия совершаются детьми, взрослые, отвечающие за этих детей, играют чрезвычайно важную роль во всех попытках реагировать должным образом и предупреждать такое насилие, не применяя наказаний и насилия против насилия».
Оставлю эти слова без комментариев. Очевидно, насилие можно применять лишь в отношении взрослых, останавливающих детское насилие неправильными, с точки зрения Комитета, способами, в частности, против родителей.
Затем, комитет настоятельно рекомендует создать «Национальную координационную структуру по вопросу о насилии в отношении детей». Можно заранее ожидать, что на государства будет теперь оказываться дополнительное давление в вопросе о создании таких структур.
В 2006 г., выступая на брифинге в ООН, доктор Кристина Морваи, бывшая членом CEDAW в 2002-2006 году прямо выразила огромную обеспокоенность тем направлением, которое принимает работа профильных комитетов по конвенциям ООН, а особенно тем фактом, что они, фактически, самостоятельно создают новые нормы права, никем не принимавшиеся и не утверждавшиеся. По ее мнению, давно пора пересмотреть процедуры работы этих комитетов, сделав их более открытыми и подконтрольными государствам-участникам.
Могу лишь согласиться с этим мнением, дополнив его тем, что, по моему убеждению необходимо:
1. Четко оговорить, что у профильных комитетов нет права на обязывающее толкование Конвенций.
2. Что их рекомендации должны оставаться рекомендациями, как уважаемое мнение экспертов, но не более. На независимые государства не должно оказываться никакого давления в вопросе о следовании этим рекомендациям.
Создание в ходе работы ООН новых, не основанных ни на каких серьезных основаниях, в том числе правовых, обязывающих «прав» без прямого одобрения со стороны конкретных государств недопустимо. Государства должны лишь прямо принимать те или иные новые «права» и иметь право не поддерживать такие новые «права» со своей стороны и на своей территории.
Иной подход постепенно превращает ООН из органа международного диалога в орган, посредством которого осуществляется внеправовая, манипулятивная наднациональная диктатура, не учитывающая интересы конкретных народов и их мнения. Если развитие ООН в эту сторону продолжится, это, на мой взгляд, поставит серьезный вопрос о легитимности и оправданности существования подобной структуры. Этот процесс необходимо остановить и вернуть ООН в нормальные рамки здравого международного договорного права.
Павел Парфентьев
03 декабрь 2011 /