Табуреткины зигзаги » Православный воин - Православный воин

Табуреткины зигзаги » Православный воин

ГЛАВНАЯ ВОЕННАЯ НОВОСТЬ нового 2011 года России – на совещании в Кремле президент России Дмитрий Медведев раскритиковал итоги проведенной военной реформы и сделал заявления, которые фактически перечёркивают её основные положения.

Так, вышедший от президента министр обороны Анатолий Сердюков заявил, что по итогам совещания было принято решение увеличить на 70 тыс. численность офицерского состава Вооружённых Сил. По словам Сердюкова, это якобы объясняется тем, что Россия разворачивает дополнительные воинские формирования и создаёт единые военно-космические войска. Объяснение, мягко говоря, неубедительное для любого грамотного специалиста.

Ну, во-первых, для нового рода войск такое количество офицеров просто не требуется. Туда вливаются уже существующие части космических войск, противоракетной обороны, системы наблюдения за космическим пространством со всем своим штатом. При этом найти где-либо ещё десятки тысяч офицеров таких специальностей просто негде. Если только призвать из запаса, но мало кто из волюнтаристски уволенных за эти два года офицеров согласится вернуться в армию под командование нынешнего министра обороны.

А во-вторых, интересно, как на фоне заявления о создании “воздушно-космической обороны” Сердюков объяснит принятое в прошлом году решение ликвидировать единственную в мире Военную академию Воздушно-космической обороны в Твери? По замыслу Сердюкова, подготовка специалистов этого профиля будет передана в Военную академию им. А.Ф. Можайского. Но там нет ни соответствующей материальной базы, ни специалистов.

Перевозить всё необходимое из Твери в Санкт-Петербург? Как у нас это получается, хорошо видно на примере других военно-учебных заведений, уже сменивших адреса в процессе придания Вооруженным силам “нового облика”. Скажем, Военную академию радиационной, химической и биологической защиты еще в 2005 году выдворили из Москвы в Кострому. В итоге переезда от академии осталось только название. Из 25 докторов наук, работавших в ней до передислокации, ни один не переехал в Кострому. Из 187 кандидатов наук только 21 удалось выманить за Московскую кольцевую автодорогу.

В-третьих, 70 тыс. офицеров – это фактически ПОЛОВИНА объявленной первоначальной численности сокращаемых офицеров. Напомним, в октябре 2008 года господин Сердюков громогласно заявил, что он, опираясь на какой-то там “мировой опыт”, за три следующих года “оптимизирует” офицерский корпус. Правда, чей этот опыт, и насколько он подходит нам, – Сердюков не уточнил. Как не уточнил и то, кто же является автором этой реформы, на основании каких выкладок и моделей она создавалась и с кем обсуждалась. Но бодро доложил, что из 310 тыс. офицеров, числящихся в нашей армии, через три года останется 150 тыс. То есть, уволен будет каждый ВТОРОЙ!!! офицер. Тогда же министр обороны пустился в лекцию по геометрии, из который мы узнали, что в армии должна быть некая “пирамида”, а у нас сейчас, оказывается, какое-то “яйцо”. И поэтому за следующие три года каждый второй офицер будет “оптимизирован”. То есть – уволен. При этом министр с азартом объяснил, что сначала уволят всех, кто достиг предельного возраста службы – 26 тыс. в 2008 году и 9 тыс. в следующем, а затем уволят 117 тыс. “остальных”…

О необходимости радикального реформирования Вооруженных Сил России речь шла как минимум с начала 90-х. Идеи массового резкого сокращения исходили от “молодых реформаторов”. Позиция военных была более взвешенна. Еще в 1993 году первый министр обороны РФ генерал Павел Грачев выступил против резкого сокращения офицерского корпуса. Даже наоборот, он выступил с несколькими предложениями, направленными на то, чтобы сохранить их как можно больше для создания будущих ВС РФ. Но эти предложения, впрочем, как и весь его проект создания Вооруженных сил, были отвергнуты правительством и лично президентом РФ. Главным поводом для сокращения офицерского корпуса ВС РФ стало утверждение самого министра обороны, что “в современном мире количество врагов РФ ограничено”. Ну, если врагов нет, то какой смысл готовить новых офицеров и содержать старых? Проще и логичнее сократить их количество до минимума. Это сокращение следует назвать красивым названием, которое и скроет суть происходящего. Так и появилось понятие “Реформирование офицерского корпуса”. Красиво и со вкусом. Правительство не сокращает офицеров, а проводит реформирование согласно новым угрозам ВС РФ. В итоге всего за год из ВС РФ было уволено более 100 тыс. офицеров.

А в 1994 году началась Первая чеченская война. СМИ в обществе было создано мнение, что наша армия показала на этой войне свою полную беспомощность. На неё была возложена ответственность за неудачи и необоснованно высокие потери. В основе критики лежал тезис, что офицеры ВС РФ были подготовлены к масштабной войне со странами НАТО, но были абсолютно беспомощны в локальном конфликте.

Но так ли это на самом деле? В ВС РФ на тот момент почти 80 % офицеров получили военное образование еще в СССР, изучали тактику и оперативно-тактическое искусство по боевым уставам и методическим пособиям СА, где в достаточном количестве и качестве содержались сведения, необходимые для ведения боевых действий в локальных конфликтах, большое количество офицеров имели опыт ведения боевых действий в Афганистане. Беспристрастный анализ показывает, что, несмотря на нищенское финансирование, нарастающую деградацию и неудачи начального периода, армия выполнила все поставленные перед ней задачи, и не вина военных, что грубые ошибки высшего политического руководства, а зачастую и откровенное предательство свели на нет все усилия и жертвы военных. Офицерский корпус выполнил свой долг перед Родиной. Но антиармейская пропаганда принесла свои плоды.

В 1996 году резко сократился набор в военные ВУЗы. Финансовое благосостояние офицеров упало ниже черты бедности, профессия военного стала малопрестижной. И мало кто из родителей был готов отдать своих детей в высшие военно-учебные заведения. Возник всё увеличивающийся некомплект младших офицеров. В этой ситуации мог бы помочь предложенный Грачёвым план сохранения офицерского корпуса, но он так и не был принят. В итоге для того, чтобы хоть как-то выйти из сложившейся ситуации, Министерство обороны было вынуждено объявить о том, что начинает реформирование офицерского корпуса. Военные ВУЗы были приравнены к гражданским, сменив свои названия с “училищ” на “институты” и “университеты”, одновременно в армию стали массово призывать “офицеров-двухгодичников”, выпускников гражданских ВУЗов.

За неполные двадцать лет офицерский корпус сократился более чем в три раза: с 900 тыс. в 1991 году до 350 тыс. в 2008 году. При этом, в общей сложности за эти годы из училищ армия получила более 300 тыс. лейтенантов, а уволено было более 1 млн. офицеров. Уже к середине 90-х проблемы уволиться перед офицером не стояло. Любой, кто считал себя лишним в армии, мог это сделать без особых хлопот в течение полугода-года. Поэтому любому специалисту уже к концу 90-х было очевидно, что проблемы офицерского корпуса не исчерпывались одной лишь его “избыточностью”. Эти проблемы разделялись на целый “пучок” конкретных проблем, характерных для конкретных групп.

Да, ВС РФ имели избыточное количество офицеров в звании от майора и выше, но при этом в этой же категории мы имели и наибольший процент подготовленных и обученных офицеров. И как следствие – наши ВС до 2009 года практически не испытывали проблем с поиском и назначением на должности старших офицеров хороших профессионалов. В этом звене основными были проблемы функционирования кадровых органов: засилье кумовства, протекционизма, торговля должностями и местами службы. То есть, старший офицерский состав более всего нуждался не в радикальных сокращениях, а в реформе системы кадрового отбора и продуманном поэтапном сокращении, обеспечивающем преемственность и ротацию. Избыточность же старших офицеров определялась, прежде всего, большим комплектом старших офицерских должностей в штабах армий и округов, структурах тыла, военной медицины, военного образования и военно-научных институтах.

Причина такой ситуации крылась в том, что ВС РФ унаследовали систему управления от Советской Армии. Что бы ни говорили, но СА была мобилизационной армией, четко делившейся на “армию мирного времени” и “армию военного времени”. Основная задача “армии мирного времени” была направлена на то, чтобы обеспечить мобилизацию “армии военного времени”. А так как в момент начала мобилизационного развертывания Советская Армия увеличивалась в несколько раз, то для этого в составе “армии мирного времени” предусматривалось достаточное количество органов военного управления, а уже существующие органы военного управления были обязаны точно и четко руководить процессом. Эта избыточность могла быть решена созданием корпуса военных чиновников, поэтапным переводом части должностей в военное чиновничество и сокращением должностей “по выслуге”, когда должность сокращается вместе с увольняемым в запас по достижению выслуги офицером, что позволяет сохранить преемственность, передать опыт и провести сокращения без социального напряжения.

В ЗВЕНЕ МЛАДШЕГО офицерского состава накопился целый букет совсем иных проблем. Во-первых, нежелание служить. На фоне нищенских зарплат и полного отсутствия социальной защиты удержать молодых офицеров в армии было крайне трудно. Широко известна статистика второй половины 90-х годов, когда в течение первого года службы увольнялось от 50 до 79% всех выпускников военных училищ. Во-вторых – низкая мотивация к службе. Именно звено младших офицеров было наименее обученным и профессиональным. Не имело серьёзных стимулов повышать свой профессиональный уровень и тянуло лямку, что называется, из-под палки. В-третьих – общая слабая подготовка младшего офицерского состава. Из-за отсутствия нормального финансирования боевая подготовка в войсках велась на недопустимо низком уровне. Младшие офицеры продвигались по службе, не набирая необходимых навыков, имея весьма условные понятия о должностях, на которых служили. К середине 90-х в войсках сплошь и рядом встречались командиры батальонов, которые ни разу не проводили даже ротные тактические учения, командиры полков, которые ни разу не выводили на учения даже батальон.

Фактически к началу реформы офицерский корпус России по уровню своего образования и подготовки разделён на две неравные части. Это постепенно уменьшающаяся доля старших офицеров, успевших послужить в Советской Армии и получить там достаточно высокий уровень подготовки, и огромная масса молодых офицеров, пришедших в армию после 1991 года. Среди них немало профессионально подготовленных командиров, но общий уровень их подготовки, конечно, серьёзно уступал тому, которым обладало “советское” поколение офицеров. И это понятно – их становление пришлось на период, когда боевая подготовка войск была фактически свёрнута.

ТО ЕСТЬ, ОЧЕВИДНО, что в ходе реформы офицерского корпуса необходим был дифференцированный подход к офицерскому составу. Необходимо было в первую очередь провести реформу кадровых органов, навести здесь порядок, разогнать коррупционеров, выработать критерии отбора и сохранения лучших в звене старших офицеров, провести реформу тыла. Создать в структуре Вооружённых сил корпус “военных чиновников” – специалистов тыла, медиков, юристов и т.п., чьи специальные звания в мирное время обеспечивали им государственный статус и место в структуре ВС, а в военное время могли без проблем “конвертироваться” в военные звания. Такая реформа при постепенном – за 3-5 лет численном сокращении старшего офицерского корпуса, сохраняла лучших специалистов в армии.

Одновременно с этим необходимы были серьёзные усилия по укреплению младшего офицерского звена. Повышение денежного содержания, улучшения условий службы, развитие социальной инфраструктуры гарнизонов, стимуляция к службе, разработка системы премий и служебных преференций для

лучших. Вместо всего этого возобладал ничем не мотивированный механистической подход “гильотинного” сокращения под некие условные цифры и проценты. Публике презентовались некие “яйца” и “пирамиды”, которые должны были продемонстрировать структурные преобразования офицерского корпуса. И эти сокращения были отданы для исполнения самым разложившимся и поражённым армейским структурам – кадровым управлениям видов и родов, которые, сами стремясь не попасть под эти самые сокращения, безропотно приступили к “секвестированию” офицерского корпуса.

До сих пор нет четкого понимания того, откуда возникла мысль, что офицеры должны составлять 15% от общего числа военнослужащих. По мнению нынешнего руководства ВС РФ, такое соотношение является “мировой практикой”. Именно такое количество офицеров в составе ВС США, Франции, ФРГ. Но так ли это на самом деле? Как ни странно, но найти цифры о четком процентном соотношении очень сложно. Такие данные, как, впрочем, и большинство статистических данных по ВС стран мира, являются закрытыми. Теоретически можно посчитать процентное соотношение между офицерами в войсках. Но при этом неизвестно, сколько будет офицеров в органах военного управления. Так что вопрос о 15% в странах НАТО повис в воздухе. Теоретически, конечно, можно сослаться на то, что в ВС США не было частей и соединений сокращенного состава и нет стольких органов военного управления, как в ВС РФ. Но это, мягко говоря, ложь – ведь существуют части и соединения резерва ВС США, а также Национальной гвардии. В мирное время в составе этих частей и соединений имеется большое количество должностей регулярной армии, что делает их аналогом частей и “кадрированных” соединений ВС РФ. В батальоне НГ США в развернутом штате в 623 человека военнослужащих, из них 50-75 человек – это офицеры и сержанты регулярной армии. Они обеспечивают ремонт техники, боевое планирование, проведение занятий с призванными гвардейцами. Но в общую численность регулярной армии эти военнослужащие не входят, так как они откомандированы в НГ. Эта ситуация прекрасно описана в мемуарах Д. Фьюри “Убить Бен Ладена”. Такая же точно ситуация и в резерве ВС США.

Возникает вопрос, а учитывали ли эти должности при составлении пресловутых 15%? Скорее всего, нет. В составе Национальной гвардии армии США входит 28 brigade combat team (сведенные в 9 дивизий) и 78 support brigades, вот и считаем, сколько неучтенных, но, тем не менее, существующих должностей военнослужащих регулярной армии есть в составе ВС США. Тут уже ни о каких 15% речи не идет, процент офицеров значительно выше.

Еще более интересная ситуация в структуре органов военного управления. В армии США 21-е командование отвечает за операции в различных регионах земного шара (CENTCOM, AFRICACOM и т.д.), за подготовку личного состава и различные виды боевого и материально-технического обеспечения. Все эти структуры не имеют в прямом подчинении частей и соединений. То есть, являются чисто административными единицами. И это на 48 combat brigades. Точное количество личного состава, а тем более офицеров в этих командованиях неизвестно, но их явно не по 20-30 человек, а гораздо больше, если судить по возложенным на них обязанностям. Это только в составе Армии США – аналоге Сухопутных войск ВС РФ. В ВВС США и ВМФ США офицеров еще больше, а количество сержантов и военнослужащих рядового состава в несколько раз меньше, чем в армии США.

Поэтому решение министра обороны Сердюкова о более чем двукратном сокращении офицерского корпуса России явилось катастрофической ошибкой. Фактически тем самым была запущена система отрицательного отбора, при которой худшие выбирали ещё более худших. Всего за два года из 355 тыс. офицерских должностей осталось только 150 тыс. В первую очередь из армии были уволены самые опытные и подготовленные офицеры – они автоматически попали под сокращения как “достигшие предельно возраста”.

Нормальной практикой большинства армия мира является практика удержания на службе наиболее подготовленных и опытных офицеров, для чего существует целая система продления предельного возраста, когда для каждого звания определён предельный возраст и годы “надбавки” – продления службы при взаимном желании самого офицера и министерства обороны, которое в нём заинтересовано. Всё это позволяет государству не только удержать в армии профессионала высокого уровня, но и сэкономить деньги, которые необходимо потратить для обучения и вхождения в должность преемника. Например, продление всего на год службы военного лётчика первого класса позволяет сэкономить до полутора миллионов рублей на поддержании боеготовности части, где он служит. В масштабах страны это миллионы долларов, юаней или рублей.

Но в Министерстве обороны РФ с 1998 года эта практика была полностью свёрнута. Главным критерием отправки в запас офицера стало механическое достижение им пенсионного или предельного для того или иного звания возраста.

Не сложно посчитать, что офицеры, которые к 1991 году – последнему году, когда армия занималась полноценной боевой учёбой – успели вырасти хотя бы до командира роты, в 2008 году имели выслугу не меньше 24-25 лет – выслугу, позволяющую выходить на пенсию, и возраст – 40-45 лет, опять же предельный для большинства офицерских званий до подполковника включительно. В иных условиях эти офицеры могли бы служить и передавать опыт ещё как минимум – 5-7 лет. Но вместо этого они десятками тысяч были отправлены в запас. Под сокращения попали почти все самые подготовленные и опытные профессионалы – от командиров дивизий и командармов, офицеров органов военного управления до преподавателей военных училищ, академии. Были уволены десятки Героев СССР и России, профессионалов, прошедших по несколько войн, кандидатов, докторов наук и профессоров.

Такой кадровый погром вызвал одно из самых трагичных для любой армии явлений – разрыв поколений, когда приходящая на смену увольняемым в запас “смена” просто не обладает знаниями, необходимыми на новых должностях, а старые кадры к этому моменту уволены и свои знания передать уже никому не могут. Как следствие, катастрофически упал уровень подготовки штабов и управлений.

ПРИ ЭТОМ, НЕСМОТРЯ на все планы насыщения войск младшим офицерским составом, в войсках так же произошло сокращение офицерского корпуса. В бригадах “нового облика” по сравнению с полками резко уменьшилось количество офицеров. Если в полку на 2 тыс. солдат было 250 офицеров и 150 прапорщиков, то в новой бригаде на 4200-4500 солдат – 327 офицеров. Уменьшился офицерский состав и, соответственно – стало слабее управление. Офицеры просто не справляются с командованием. Особенно на уровне штаба бригады. Боевое управление бригады просто не способно управлять такой раздутой структурой. Кроме того, массовые увольнения офицеров, имеющих боевой опыт и выслугу лет, привели к резкому снижению и без того не самого высокого уровня подготовки сегодняшних офицеров.

В качестве подтверждения можно привести слова из интервью командира 693-го мотострелкового полка Андрея Казаченко, который в августе 2008 года первым вошёл в Южную Осетию: “Реформы надо было проводить. Я тут полностью согласен. Другой вопрос, как их проводить? Например, я со своей точки зрения, со стороны командира. Какая разница, кем командовать – полком или бригадой. Наоборот, полк это не столь громоздкая организация, коей является бригада. Вот у меня в полку было 48 офицеров, прапорщиков управления полка. Это на 2200 человек. А сейчас в бригаде, где 3500-4000 человек, – 33 человека. О какой оптимизации мы говорим? У нас что, офицеры поменялись, или они у нас золотыми стали? Или они сразу же все стали профессионалы? Как было, так и осталось…”

Опять обратимся к опыту США – ведь, по утверждению реформаторов, именно он является основой для подражания. В управлении бригады, независимо от того, какая она: “тяжелая”, “пехотная” или “Страйкер”, – входит 57 офицеров, и это на 3200-3700 человек. При этом следует учесть, что батальонов (эскадронов) в бригадах армии США меньше, чем в бригадах ВС РФ.

В МИНИСТЕРСТВЕ ОБОРОНЫ пытаются успокоить общественность, обещая резкий рост уровня подготовки офицерского корпуса с 2012 года через механизм повышения денежного довольствия. Мол, со следующего года лейтенант начнёт получать почти 60 тыс. рублей и вот тогда его уровень подготовки взлетит до небес. Но при этом чиновники МО почему-то умалчивают о том, что система финансового стимулирования действует уже три года – с 2008 года. И все эти годы почти четверть офицеров получает огромные премии по так называемым “400 и 115 приказам”. Насколько это подняло боеготовность частей и соединений? И подняло ли вообще?
Ни в 2008, ни в 2009 годах добиться серьёзного перелома в уровне подготовки офицеров и, как следствие, в уровне боеспособности частей и соединений не удалось. Лишь немногие из бригад получили оценку “хорошо”, треть из вновь сформированных бригад с трудом уложилась в оценку “удовлетворительно”, остальные же получили “неуды”. При этом “неуды” и “тройки” получили бригады, где до четверти офицеров получали огромные премии. Причины такого провала нам объяснили тем, что шёл процесс формирования новых бригад, который обещали закончить к середине 2009 года. Был изменен и 400-й приказ. Теперь часть либо получала премии в полном составе, если признавалась достойной, либо оставалась без премии. Это, по замыслу министра, должно было обеспечить резкий рост боеготовности новых бригад. Но итоговая проверка, прошедшая осенью 2010 года вновь не оправдала надежд министра. На “хорошо” сдали проверку бригады, где минимален процент офицеров, получающих выплаты, согласно приказу № 400 МО РФ, либо таких офицеров нет вообще, а премии, выделяемые по приказу № 115(116) (ныне приказ № 1010), мизерны. При этом большая часть бригад, где денежные выплаты по указанным приказам распространяются на большинство офицеров, получила лишь “удовлетворительно”, а часть просто “неуды”.

Причина такой “неэффективности” финансовых рычагов очевидна. При проверке одной из “простимулированных” деньгами бригад комиссия штаба армии обнаружила, что основная работа управления бригады и её батальонов, и отдельных рот заключалась только в том, как эффективно разделить денежные средства, поступившие в воинскую часть. На время этой дележки боевая учёба была фактически свёрнута, весь личный состав делил деньги. В бригаде даже некоторые учения были отменены из опасений, что деньги пройдут мимо. А количество приказов по денежным поощрениям в этих бригадах превышало количество приказов по организации службы и учёбы.

Механический “менеджерский” подход Министерства обороны, при котором из трех офицеров остаётся один, но получает в три раза больше и, соответственно, работает в три раза эффективнее, – на самом деле глубоко ошибочен. Есть законы управления, и их никто не отменит никакими премиями. Количество денег пропорционально влияет на эффективность в служебной деятельности только до определённого предела. Можно платить офицеру даже 200 тыс. рублей, но если на него будут взвалены обязанности, для исполнения которых требуется 30 часов в сутках, то никакой самый подготовленный и энергичный офицер с ними не справится.

Исследования, проведённые в бригадах нового облика и вышестоящих штабах, показали, что большинство офицеров уже сейчас работают на пределе человеческих возможностей и физически не могут долговременно качественно выполнять возложенные задачи. Занятия и учения проходят формально в силу того, что офицеры, после всех сокращений, теперь вынуждены одновременно заниматься и организацией боевой учёбы, и контролем за исправностью техники, и штабной работой. Как следствие, на всех уровнях идёт лавинообразное накопление различной документации, которая просто не успевает обрабатываться, офицеры не имеют времени полноценно учиться, командирская подготовка сведена к минимуму, офицеры от ротного звена и выше не имеют возможности полноценно заниматься людьми.

Всё это настоятельно требует серьёзной коррекции проводимой военной реформы. И, судя по всему, в высшем руководстве постепенно нарастает разочарование результатами проведённой военной реформы. Доклады Совета безопасности, доклады других силовых структур, которые вынуждены взаимодействовать с МО, формируют в Кремле картину, резко отличающуюся от той радужной пасторали, которую продуцируют Сердюков и его окружение. И команда на восстановление численности офицерского корпуса почти на пятьдесят процентов от числа сокращённых в ходе реформы – это более чем серьёзный сигнал того, что реформа вызывает всё больше вопросов, а за этими вопросами вскоре могут последовать самые серьёзные выводы.

Алексей Гайдай,

Владислав Шурыгин,

«Завтра»