Эти истории рассказаны разными участниками Великой Отечественной войны: артиллеристами, связистами, летчиками, – солдатами и офицерами. К сожалению, некоторых из них уже нет на свете. Из этих историй складывается пёстрая, трагическая и мужественная картина войны – картина нашей Великой Победы.
1942-1943 годы
На Варшавке дело было…
– На Варшавке дело было…
Мы возвращались из разведки. Десять человек. Ходили через линию фронта – армию Ефремова искали. 33-я тогда выходила из-под Вязьмы. А нам, разведчикам, приказ: встречать и выводить их по безопасным коридорам сюда, на позиции нашей 50-й армии.
Никого мы не встретили. Четверо суток бродили по лесам, заходили в деревни, спрашивали. Нет, никто не проходил. Как потом оказалось, Ефремов выходил северо-западнее нашего участка. Однако я не к тому. Стали мы возвращаться, и на выходе уже случай у нас такой вышел…
Самое опасное – перейти Варшавку. По шоссе часто передвигались немецкие патрули – легкие танки или бронемашины с пулеметами. Попадешь на такой патруль – крышка. Варшавку решили переходить рано утром. За две недели до этого, днем, напоролись на пулемет. Стали переходить и – попали. Троих в плащ-палатках принесли… Дождались, когда рассвет начнется, когда самый сон, и побежали. Бежим! Вот уже противоположная обочина двух шагах. А оттуда подхватывается такая же группа, человек десять – немцы! – и нам навстречу! Тоже. Видать, разведка. Из нашего тыла возвращались. Я своим: «Назад!». Немцы тоже что-то закричали. Мы – назад прыгнули. Они – тоже. А один немец впопыхах замешкался и к нам попал. С перепугу не туда прыгнул. Лежит – ни живой, ни мертвый. Молчит. Мои ребята его воспитками, да из траншем выпихивают – к своим, мол, беги. Как он бляснул туда, через дорогу! Да с криком! Ребята засмеялись, так и грянули все разом. Слышим, и немцы за дорогой гогочут. Ладно, без стрельбы обошлось, и то хорошо. А расходиться все же как-то надо. С минуты на минуту патруль может появиться. Смотрим, немец один встал, автомат за спину закинул: «кричит: «Иван! Ты – правее! Я – левее!». Слышим, зашумели, и вправду левее поползли. Только спины из кювета виднеются. Тогда я своим рукой махнул – выходить правее. Не обманули, пулемета там ихнего не оказалось.
Шоссе мы перешли благополучно. Никого на этот раз не потеряли. Так и разошлись.
Плацдарм на безымянной речушке
– В конце апреля один из стрелковых батальонов нашего 112-го стрелкового полка с тяжелыми боями форсировал по льду небольшую речушку. Названия ее не помню. Это где-то недалеко от станции Барятино нынешней Калужской области. Батальон захватил небольшой плацдарм и закрепился на нем. Но вскоре потеплело, и речка разлилась. Пошел лед. Немцы решили воспользоваться тем, что батальон оказался отрезанным от основных сил, и стали подтягивать к плацдарму свежие силы. Решили сбить наши роты в разлившуюся реку.
Наше командование тоже не дремало. Переправили на плацдарм еще одну стрелковую роту и минометный взвод. Решено было доставить туда и одну противотанковую пушку с орудийным расчетом. В этом расчете состоял и я – водителем полуторки, которая и таскала пушку. Нашим на плацдарме нужна была хотя бы одна пушка – на случай танковой атаки.
Как на тот берег переправить пушку? Только по мосту. Но мост тот находился на нейтральной полосе между укреплениями немцев и траншеями нашего полка. Его охраняли немцы.
Ночью разведчики пробрались к мосту, тихо сняли охрану. Подали нам условный сигнал.
Поехали. Когда я подвез пушку с расчетом к мосту, то увидел, что настил весь под водой. Вода залила его примерно на полметра. Вода со льдом шла поверху. Кое-где торчали столбики – остатки перил.
Артиллеристы спрыгнули с кузова и пошли вдоль машины. Я видел, как иногда они проваливались по пояс в ледяную воду. Нужно было определить края настила. Наконец, выстроились в две шеренги, и я проехал между ними. Но возле самого берега из настила вымыло и унесло два бревна. Передние колеса сразу провалились. Что делать? «Ребята, – говорю, – быстро давай бревна!». Бревна тут же принесли, подсунули под колеса. Я поддал газу – проскочил. Пушка тоже прошла благополучно.
Но немцы услышали нашу возню. Открыли огонь. Стреляли они из автоматов, из перелеска. Наши разведчики, которые снимали охрану, тут же ответили им. Мы тем временем проскочили в расположение батальона. А там, возле моста, поднялся настоящий переполох. Немцы окончательно опомнились, осветили мост ракетами и начали кидать мины.
Потерь у нас не было.
Через несколько дней, как и ожидалось, на плацдарме был бой. Немцы атаковали. Но батальон выстоял. А вскоре речку форсировал и весь полк. Батальон во время форсирования полком речки вел заградительный огонь. Стреляла и наша пушка.
Как добыли «языка»
– В апреле нам выжали сапоги. До этого, уже по воде, ходили в валенках.
И вот нам дают задание взять «языка». А дело было под Баскаковской Всходского района Смоленской области.
Пошли. В группе шестеро. Шли по компасу. Чтобы не потерять ориентира и не вернуться к своим. Всю ночь проходили. Нигде нам удачи не было. Промокли насквозь.
Вышли на вырубку. Присели отдохнуть. Рядом деревня. В деревне немцы. А уже светало. Надо было возвращаться. Возвращаться с пустыми руками, с невыполненным заданием. Галкин опять с нами. И говорит: «Да, братцы, видать, мне сегодня детонатор кусать не придётся». Ему: «Да пошёл ты к чёрту! Командир за такую разведку шею намылит». – «Намылит, не намылит. А завтра в ночь опять идти». – «Это уж точно». Сидим так, тихо рассуждаем о своей горькой участи и вдруг видим: по дороге идет немец. Винтовка закинута за плечо. Идёт, посвистывает. Не боится. Как у себя на родине. А чего ему бояться? В деревне сильный немецкий гарнизон. Мы даже танки видели.
Мы сразу присели. Поползли к дороге. Рассредоточились. Не первый раз в разведке. Зимой через «нейтралку» ползали, через минные поля, под пулеметами, а тут как на прогулку вышли. Лежим. Немец всё ближе. Посвистывает. Снег поддаёт. Настроение у него хорошее, видать, письмо от фройлян получил. Сбили мы его с ног. Винтовку он успел снять с плеча. Вырвали мы у него из рук винтовку. В рот – кляп. Скрутили. Только с ним управились, глядим, оттуда же, из деревни, ещё около взвода идёт. Увидели нас, закричали, стали стрелять. У них же, у каждого унтера и сержанта, и даже у более нижних чинов, бинокли.
Мы – ходу. Они погнались. Видать, хотели отбить своего. Четверо из нашей группы прикрывали отход. Мы, двое, немца волокли. Снег, помню, глубокий, бежать тяжело. Немец тоже тяжелый, да ещё упирается. Я ему тогда стволом винтовки – в бок. Ага, понял, побежал живее. Лес голый, не вот и спрячешься от пуль. Мы бежим, слушаем, как группа прикрытия из автоматов стреляет.
Два автомата, три четыре… все живы. Стреляют экономно, прицельно, короткими очередями. Чем глубже мы уходили в лес, тем сильнее немцы стали отставать. Вскоре совсем прекратили преследование. Последний раз ударили три раза залпов из винтовок и ушли.
Весь день бродили по лесу. Свечерело. Наконец, вышли к железнодорожной станции. Станция – Баскаковка. Вышли неосторожно. Нас обнаружили. С вышки часовой осветил прожектором и обстрелял из пулемёта. Немцу мы сразу голову нагнули. Жалко такого немца терять. Мёртвого не потащишь. Мы уже мёртвых таскали. Знали, что командир эскадрона тут же назад наладит. Немец и сам стал голову прятать.
Когда мы уходили от преследования, потеряли ориентир. И возвращались уже другой дорогой. Заблудились. Всё это было страшно. Ну, думаем, если тут гарнизон большой, сейчас вышлют взвод и окружат. Решили так: если станут окружать, немца придётся пристрелить. Ползём, снег месим. Пули трассирующие поверху идут. Выползли. Свалились в лощинку. Станцию обошли и вышли на свою тропу, которой накануне входили. Стрельба позади прекратилась, погони не было. Слава тебе, Господи!
Немца вёл я. Винтовка его у меня в руках была. Когда вышли из-под обстрела и сели на снег отдохнуть, он мне по-русски и говорит: «Сержант, давай закурим». – «Давай, – говорю. – Чего ж не закурить? Только курить будем твои». – «Гут», – говорит. А когда я его обыскивал, пачку сигарет забирать не стал.
Развязали мы ему руки. Закурили.
Утром мы немца привели в полк. И снова получили награду! Да какую! По шесть пачек папирос и по шесть пачек махорки! О! Тогда, в окружении, это была большая награда.
По материалам
«Нашего современника»
08 ноябрь 2011 /