Для 30-тысячного Острогожска автомобильная бригада номер 20115 – почти градообразующее предприятие. Значительная часть населения города так или иначе живет за счет части, прославившейся на всю страну рекордным числом заболевших пневмонией солдат.
– Хлопцы, хата не нужна? Здесь, рядом с частью совсем, – острогожские старушки выискивают в центре города неместных, зная, что подавляющее число приезжих – родственники, друзья и подруги солдат. – Я, если надо, и подворотник подошью солдатику, и форму отстираю – все, с житьем, 700 рублей за сутки. А если хворый служивый, отвар заварю лечебный. Только заселяйтесь.
Крупных производств в городе нет, Острогожск, похоже, живет исключительно за счет сферы услуг. Две центральные улицы, застроенные, как и остальная часть города, двух-трехэтажными оштукатуренными домами, пестрят вывесками одежных ателье и салонов дамского белья. Но на рабочей неделе они практически пустуют. Выручку магазины делают в пятницу-субботу, когда в Острогожск со всей Центральной России стягиваются невесты солдат-автомобилистов, принаряжающиеся перед свиданием с любимым. Похожая ситуация и с местными кафе. С понедельника по четверг клиент здесь – редкий гость, а вот начиная с вечера пятницы свободного столика не найти. Поэтому каждая нештатная ситуация в части оборачивается локальным кризисом для экономики городка.
– Стою здесь полдня, замерзла – ног не чую, а командование, оказывается, карантин объявило, увольнительные отменены, – жалуется в последнюю пятницу сентября одна из дежурящих у ворот части бабушек-арендодателей. – Без заработка, стало быть.
При этом дежурные по контрольно-пропускному пункту про карантин ничего не знают, но на территорию части чужих не пускают.
– Все командование на обеде, не имею права без приказа пускать посторонних, – старший прапорщик с лакированной кобурой на боку, охраняющий центральный вход в часть, запирает остекленные створки на засов и, ухмыляясь, добавляет уже через закрытую дверь. – И вообще, они через другой КПП ходят.
На других КПП, где службу несут исключительно призывники, в диалог не вступают вовсе. Солдаты просто прячутся за воротами. Звонок в кабинет командира ситуацию проясняет ненамного.
– Командир части на месте отсутствует. Нет, я не могу подтвердить информацию о том, что он отправлен в отпуск по распоряжению вышестоящего командования. Да, в части карантин. В увольнения никто не ходит, покидать пределы части в принципе запрещено, – докладывает не представившийся обладатель отрывистого офицерского голоса в то время как из ворот бригады строевым шагом выходит с десяток бойцов с лопатами на плечах. – Из-за карантина также запрещено посещение части посторонними.
Объявленный командным голосом карантин нарушается не только бойцами с лопатами – на полигоне, расположенном за пределами части в общедоступной части города, вовсю идет обучение военных автомобилистов управлению тяжелыми армейскими тягачами. Кроме того, несколько рядовых и сержантов в сопровождении старшего лейтенанта усаживаются в маршрутное такси на остановке возле КПП.
Причем, на виду только нарушения, допущенные по приказу офицеров. А забор, которым бригада обнесена, испещрен ходами, пролезть через которые способен даже упитанный воин. У одного из этих лазов вечером в пятницу встречаем рядового, отправившегося в самоволку. Одет в гражданское, уставная стрижка спрятана под капюшоном куртки-дождевика. Военная форма аккуратно уложена в непрозрачный пакет. Именно эту форму боец, просивший называть его рядовым Ивановым, винит в эпидемии пневмонии.
– Это же дрянной мешок с воздухом, – «рядовой Иванов» достает из пакета пухлый синтетический бушлат, разукрашенный угловатым пиксельным камуфляжем, – тепло не держит вообще, а влагу впитывает, сутками не высыхает. Все заболевшие в такой форме ходили. Те, кто старую донашивает, – не кашляют даже.
По словам «самоходчика», пневмония пришла в часть с сентябрьскими дождями. К середине месяца в бригадном лазарете и в госпитале в Воронеже с воспалением легких лежало человек сорок. 18 сентября один из них умер.
– Только после этого командиры зашевелились. Тем более что летом еще один боец помер. От менингита. И его, и тех, что с пневмонией, лечили этим… парацетамолом. Вот и сгорели пацаны.
Под «зашевелились» рядовой подразумевает отправку больных в госпиталь. По его словам, всех тяжелых уже вывезли из бригады в Воронеж и Курск – за сто и двести километров от части. Ближе госпиталей нет. А объявленный в день его самоволки карантин «рядовой Иванов» объясняет желанием командования максимально обезопасить себя от московских журналистов и их неудобных вопросов.
– Часть у нас строгая. Что не предусмотрено уставом – реально запрещено. У ребят даже мобильников нет. Их ротные отнимают и выдают только на увольнительные. Поэтому о том, что происходит в части, родственники, а тем более журналисты знают по слухам, – говорит, сидя на больничной койке, рядовой Алексей Щеголев, которого журналисты «Известий» нашли в воронежском госпитале. – На деле больных уже столько, что часть готовят к расформированию. Это, конечно, тоже пока только слухи, но ни одного бойца нового призыва в части нет – это факт.
Алексей говорит, что попал в госпиталь, пойдя наперекор командирам.
– Младший сержант Литвинов не пускал меня в лазарет, хотя мне больно было, дышать тяжело, – рядовой гладит себя по впалой груди. – Грозил, что посадит меня за отлынивание от службы путем симуляции болезни. Но я все равно пошел. А на Литвинова докладную написал. В части теперь расследование, мне майор уже несколько раз звонил, уточнял мою историю, здоровьем интересовался.
Пока рядовой Щеголев проходит лечебные процедуры в Воронеже, в Острогожской бригаде карантин, к радости владельцев квартир и хозяев кафе, отменяют. В первой половине дня охраняемые старшим прапорщиком двери открываются для родственников солдат. Выходя, они делятся информацией, полученной от своих сыновей и братьев:
– Пятьсот человек по госпиталям из бригады. Все с пневмонией. Все из-за формы этой, будь она неладна, продувается всеми ветрами. Ровно как голый в ней, спасибо Юдашкину. Он поди на пару вилл заработал себе, продав это фуфло армии. А на пацанов наших плевать.
По информации Воронежского областного отделения Союза солдатских матерей, форма у служащих бригады даже не от Юдашкина.
– По нашим данным, одежда для бригады пошита в Китае из какого-то некачественного материала и неясно, каким образом она оказалась в Острогожске, – сообщила активистка областного отделения Союза солдатских матерей Галина Шатунова, не сообщив, впрочем, откуда у нее эта информация.
– Да вроде никакой не Китай, отечественное фуфло, – не соглашается с солдатскими матерями ушедший в субботнюю увольнительную рядовой Евгений. – Холодное жутко. В этом наряде пневмония гарантирована даже в жару. Пот впитывает, мокнет. Попал на сквозняк – все, ложись под капельницу. Только, ради Бога, офицеров наших не ругайте, это ж не они нас в эти клоунские камуфляжи нарядили. Они мужики по большей части толковые.
Толковые мужики-офицеры в это время объясняли родителям отправляющихся на выходные солдат:
– Каждый час горячим поите, витамины купите и лук с чесноком. А то, слышали, пневмония у нас тут, надо организм укреплять.
Юрий Мацарский