О богопознании и оправдании. Иеросхимонах Сампсон (Cиверс) » Православный воин - Православный воин

О богопознании и оправдании. Иеросхимонах Сампсон (Cиверс) » Православный воин

…Крест – оружие. Вера – стена. Молитва – щит. Милостыня – шлем. Пост – воздержание, отсекающее от сердца злобу. Тогда будет венец в день Суда….

От молитвенного делания появляется боговедение, богопознание. Богопознание невозможно приобрести книгами, чтением, а только молитвенным деланием, плачем и воплем, коротенькими маленькими молитвами. Вот епископ Феофан замечательный педагог был. Он как раз подтвердил правильность педагогическую: научить людей молиться маленькими молитвами и Иисусовой. И человек молится не только всем своим умом, а всеми своими жилами. Все его жилочки, все его косточки молятся. Он “выдирается” от любви к Богу, длинные молитвы, они неправославные. Неправославные вероисповедания, они молятся длинно и умом, без участия сердца. Мне пришлось три года посещать лютеранские богослужения и протестантские богослужения на немецком и французском языках, голландское протестантское. Они молятся, во-первых, импровизацией, у них книжки нет. Как кому вздумается, на ходу сочиняют молитвы, длинно, и бегут туда, откуда и не вылезешь. Так же и проповедуют: чего только в голову не взбрело… В этом заключается их богослужение. Но научить кого-нибудь из лютеран, протестантов, неправославных людей молиться – невозможно! Молятся только в Православии, коротенькими молитвами, ну и Иисусовой, конечно, или с кончиками Иисусовой. Т.е. заставить жилы, кости молиться.

Епископ Феофан говорил, что “ты защити себя на часах”. Как тебе положено, скажем. Положено читать утренние молитвы 20 минут – 20 минут стой перед иконами и на иконы не смотри, и 20 минут читай одну и ту же молитву. Вот это и будет молитва. Медленно, очень медленно, через каждую букву, чтобы был пронизан мозг, ум, а не только на каждое слово. Вот почему он предлагал самим людям сочинять свое правило и читать его, свое.

“Царю Небесный” – 4 раза, “Святый Боже” – 9 раз, “Пресвятая Троице” – 6 раз, “Отче наш” – 3 раза. Богу ведь нужно сердце, да? Не молитвы, а сердце нужно. Надо его так переделать, перестроить, смягчить – сделать это сердце огненное, огнеобразное… Чтобы был огонек, огонь или факел. Как преподобный Серафим Саровский был факелом. Это представить себе даже невозможно. Он стоял босыми ногами на снегу, и вокруг него таял снег, потому что он молился. Это был огонь. Он попалял буквально все. Это и есть молитва. Это не только разговор.

Вести разговор с Богом – это огонь, пылающий огонь. Этот огонь очищает, обновляет, оживляет, делает человека новым, из совершенно больного делает совершенно здоровым, и никакие лекарства ему не нужны. Научись молиться – и будешь здорова. Из самого хилого, больного человека молитва делает здорового, крепкого, выносливого, энергичного. Только молитва. Конечно, законная молитва, не какая-нибудь! Только православная молитва, от духа сокрушенна и смиренна. Весь секрет в этом. Кто не молится и когда он не молится от духа сокрушенна и смиренна, тот – горох, который мы кидаем о каменную стену.

Незаконно просим, да? А мы молимся в состоянии смущенности, мы чувствуем, что мы дерзко просим и молимся. Нам не хочется сказать: “Да будет воля Твоя во всем, во всем Да будет воля Твоя”. Это наше несмирение, наша непокорность. Когда мы с таким состоянием молимся, у нас бывает состояние нерадости, нетихости – это барометр молитвы. А барометр услышания – мирность, тихость, тихая радость. А когда этой тихой радости нет – что-то такое было незаконно. Потому что даже печаль может быть законная, но без оттенка языческого отчаяния. Конечно, мы люди, у нас печали бывают неисцельные, даже если мы приносим печали в молитвенном делании, перебивая эту стену, это облако печали. И Иисусовой – лучше всего! Надоедливой “Всемилостивой”. Надоедливая – она как-то забивает печаль. Почаще надо повторять: “Во всем, во всем – да будет воля Твоя. Но во всем, во всем – да будет воля Твоя”.

Это вам пригодится, когда меня не будет, вы вспомните меня. И постепенно, постепенно готовьте себя к этому, что это неминуемо. И не будьте эгоистами! “Лишь бы ему было все-таки хорошо! Нам тогда будет неисцельно грустно, тяжело. Лишь бы ему было хорошо, он живой тоже, только отделился от нас”. Кости отправите на кладбище. “Он живой, и его живого, нет, в больнице лежащего, а куда-то его поведут, живого, никогда не умирающего!” Понимаете? И будете говорить себе: “И я никогда не буду умирать.” Такого часа, что негде быть, такого не будет! На земле у нас бывают часы отдыха мы спим и отключаемся, да? Сознанием предаемся сну. А там такого сна не будет. Или вечное, ежедневное, тысячелетиями радование, или печаль, или тоска, или огонь попаляющий, или змея сосущая, или холод-ледник, неистовство.

Мне очень тяжело оставлять некоторых здесь, которые, по-моему, не успели приготовить себя к вечному радованию. Я себя ежедневно к этому готовлю. Я гляжу на них, и мне горько плачется, что я не смею показать себя этим людям, потому что вовремя они не проявили энергию, настойчивость… От веры… Себя перестроить, себя перебороть, себя переделать. Нежили себя, откладывали на потом, мол, успею. Но последнее, конечно, утешение – это надежда на Божию Матерь. Даже в таких случаях и для таких людей. Если они эту последнюю зацепку не используют…

Надо надоедать. При всех слабостях, страстях и привычках, упущенном времени. И надоедливое надоедание Божией Матери – каждый день. Они будут принуждать, заставлять себя, даже роптать иногда: “С какой стати я буду вставать должна?” – и т.д. А потом, через несколько лет, они поймут – через эту единственную зацепочку будет им вечное радование. Вот таким я предлагал и предлагаю акафист “Успению Божией Матери” в 12 часов. То есть, поужинать часов в 9, уложить себя спать, поспать 2 часа, поставить будильник на 12 часов, прочесть обычное начало, молитвы: “Царю Небесный” и т.д. Потом пропеть, прочесть три раза “Се Жених грядет в полунощи”, и читать акафист Успению Божией Матери. Акафист длинный, трудный – ничего! Эта похвала, единственная похвала, которая написана настоящим, подлинно величанием Божией Матери. Равного на земле акафисту Успению Божией Матери – нет! С длинной молитвой, которая на 4-х листах. И медленно читать, со смирением, на коленях. И потом прочитать “Достойно есть, яко воистину”, “Молитвами Святых отец наших”, раздевайся и – спать, И так год – до пасхальной недели. Пасхальная неделя освобождает нас от Успенского акафиста. А с Фоминой недели опять Успенский акафист.

Но держать это в тайне от всех, как тайный подвиг, личный секрет, чтобы бесы как-нибудь на своем хвосте не замазали вас личинами тщеславия. Помните, что бес будет непременно вас пугать, стращать, мешать, лишь бы отнять у вас эту единственную зацепку. И вы увидите, что акафистом Божией Матери вы постепенно совсем переделаетесь.

В 12 ночи, и так – всю ночь! И так – всю жизнь! Всю жизнь! А вы спросите: “А когда мы бываем постельные больные?” – А попросить постараться кого-нибудь из своих духовных подруг читать акафист тоже. “Приди, почитай мне акафист Божией Матери на ночь”. После молитв на сон пусть читает акафист. Постепенное чтение молитв невольно заставит память этот акафист знать наизусть. Кто бы ни читал, ты все равно будешь читать по-своему, да? И чужое чтение не помешает усвоению сердцем текста акафиста Успению Божией Матери. И так до смерти. Ты будешь очень богатая. Богаче на земле нет таких людей. Что наши земные богатства?! Это мусор, – как кто-то сказал, навоз.

Ну, если этого не послушают, я не знаю! На их месте я приложил бы последнюю меру – милостыню. Милостыня выкупает грехи, милостыня выпрашивает прощение грехов. Постарайтесь убедить таких людей, приучить их все продавать, все отдавать и искать самому, как бы отдать, но, конечно, не богатеям, а тем, кто нуждается. Это основная, первая задача – искать этих нуждающихся бедняков и тратить на них деньги.

Были такие юродивые угодники Божии, подвижники 18-го столетия: они свое имущество несли на толчок-базар, продавали, чтобы эти деньги отдать милостыней. Какие они были хитрые! Все утро стоят на толчке, продают свои юбки, свои рубашки, свои разные имущества – фонари свои, там, керосиновые лампы. Возьмет самовар, продаст. Продавец, может, думал: за эти деньги я что-нибудь куплю – мои грехи останутся, фонарь, самовар будет мне выкупом какого-нибудь моего греха, а кому-нибудь в радость. А он стоит с утра, самовар продает, чтобы заработать, скажем, 2.5 рубля и отдать это старухе какой-нибудь. Вот эти люди спасутся милостыней! Все продавать. Керосиновые лампы, тазы, да мало ли что! Какое-нибудь хорошее пальто, оставь себе плохое пальто. Надо быть подвижником, конечно.