Я почти не смотрю телевизор, не слушаю радио, не подключена ни к каким социальным сетям… Но, тем не менее, информация как-то ко мне притекает. Из разных лазеек тонким ручейком сочится мне в уши. И вот, я встречаю маму одноклассницы моей дочери, которая очень мне признательна, потому что я часто помогаю забрать её девочку из школы. “Так вы пойдете туда”? – спрашивает она меня участливо. И продолжает: “У меня есть пояски, может, вам дать, чтобы вы приложили? Ведь вы пойдёте?” Монахиня матушка Мария с послушницей Ириной неожиданно оказываются в моем доме. Для меня это радость. Звучит всё тот же вопрос: “Так вы идёте?..” Телевизор сообщает, что поклониться святыне выстраивается огромная очередь. Что это рекорд, что ничего подобного никогда не было. Никогда таких многокилометровых очередей в Москве не было. Я чувствую – что-то происходит. Надо быть там… И мои монахини сидят у меня на кухне, пьют чай и думают о том же: “Как же приложиться к святыне?” А ведь у них очень мало времени. У них дела, послушания. Они приехали в Москву по своим монастырским нуждам. Я вспоминаю про поясок своей матушки, привезенный для неё с Афона. Вспоминаю Богородичное правило, которое она всё время читала. Сижу и думаю: может быть, мы сейчас поднимемся и поедем по московским пробкам туда. И, быть может, что-то у нас получится… Может быть, монашествующих пропустят без очереди, и меня вместе с ними. Ловлю себя на мысли, что ищу лазейку – как миновать огромную очередь… Даёт о себе знать “московский синдром”. Я, как и многие жители столицы, устала от толпы. Я боюсь, я в ужасе от толп. Толпа в Москве со всех сторон поджимает, куда бы ты ни попал. Но душа зовёт в храм. Хочет приникнуть к святыне, но я боюсь… К тому же, утром нужно вести в школу дочку. Мне всю ночь снятся сны про очередь. Наступает утро, и мои монахини, которые встали в пять, съездили к храму и успели приложиться, звонят мне в упоении: “Столько благодати! Идите и ничего не бойтесь! Богородица поможет! Просите – и вас пропустят!” А я понимаю, что не могу вырваться из круга житейских дел: муж, дети, дела по дому. Понимаю, что не смогла, не вырвалась и осталась без благодати. Так и шла эта знаменательная неделя. По телевизору случайно прослушала репортаж. Меня поразило, что не было сказано ни одного доброго слова об этой очереди. Информация была предоставлена, но ничего благожелательного, позитивного сказано не было. Всё было сказано так, чтобы человек не захотел туда пойти. Но от подруг и знакомых несутся иные вести. Подруга пришла со своими друзьями. Среди них женщина со слепым мальчиком. Они – умилённые, радостные, что приложились, – спешат на поезд, который этим вечером отбывает в Саратов. Приезжали специально, чтобы припасть к Поясу. Другая моя подруга слезно сетует, что ее провели в обход очереди: “Я ничего толком не поняла, мы прошли так быстро. Я не по-настоящему приложилась…” Её дочка, молодая девушка строго говорит: “Это нечестно, мама, тебе нужно было стоять…” – и рассказывает про очередь, какое это было явление, как это было здорово: находиться среди воодушевленного народа. Она рассказывает, какие все были хорошие, как чай друг другу носили, пирогами друг друга кормили. Незнакомые люди заботились друг о друге, делились теплыми вещами, бежали радостно от одного парапета до следующего. Впечатлений у неё было очень много. Она словно омылась этим потоком людским. И повторяла: “Все такие добрые, хорошие…” Другая подруга с сыном поехала и вернулась домой. Не вынесла многочасового ожидания на промозглом ветру. Но потом настроилась и поехала снова. Люди стояли по-разному. Одни восемь, другие три, иные все двадцать часов. Кто как сподобился. Но у всех единодушные впечатления – творилось что-то небывалое. Многие мои знакомые побывали там. И у всех потрясающие впечатления именно о стоянии в очереди. И у меня сложилось впечатление, что эта вот очередь – и есть живой Пояс Богородицы. Это пояс упований, скорбей, молений и огромной любви. Люди ,идущие за благодатью, за верой, за спасением… Всю неделю я слушала, представляла себе эту очередь. Неделя проходит, и наступает день, когда я понимаю, что святыню сейчас увезут. И в воскресенье, поздно-поздно вечером, после изматывающего дня, я понимаю, что надо решаться, иначе шанс будет упущен навсегда. Накрапывает дождь. Улицы города пусты, машин нет. И дождь стал вдруг не страшным зимним, а каким-то весенним. Всё вокруг светится. У меня вырастают крылья от созерцания этой красоты. Подхожу к храму и вижу его – как он весь сияет, огромный, наполненный каким-то значительным содержанием. Возле него происходит таинственное оживление. Везде – спешащие, почти бегущие к храму люди, вокруг перегородки, парапеты, полицейские. Дороги к храму перекрыты. Я не могу во всём этом разобраться, но меня охватывает предчувствие чего-то необычного. Чтобы разобраться во всей этой кутерьме, подхожу к полицейскому, спрашиваю, где начинается очередь. Мне отвечают, что очередь вроде бы совсем небольшая, надо смотреть возле самого храма. Сбоку, через перекрытый переулок, подхожу к храму и вижу большое количество полицейских и прихожан, которые идут по тропе внутри ограждений. Я устремляюсь туда, просто не веря своим глазам, своему счастью. Меня переполняет чувство восторга. Бегу, читая на ходу совсем простую молитву: “Богородица, Владычица, помоги!”. Передо мной женщины, они надевают платки, ветер колышет их одежду. Снова замечаю, что творю беспрестанно короткую и очень простую молитву Богородице. И молитва течёт от души, сама собой, светлой рекой. “Владычица, помоги!”. Очередь течёт свободно, без заторов и остановок. У дверей храма нас встречает девушка с дивным светлым лицом. Она, словно пытаясь всех обнять, зазывает: “Идите, идите быстрее, вам надо успеть, проходите сюда!”. Вместе с ветром я забегаю в храм и оказываюсь там – в полутемном дивном пространстве, в таинственном полумраке, где льются песнопения. В этот миг убранство храма мне показалось очень красивым – что-то такое розово-бирюзовое, сияющее вокруг. Свершилось чудо. Я оказываюсь рядом со Святыней, прикладываюсь, мне дают поясок. Какое-то волшебство. Как в детской сказке. Дальше я встаю вместе с верующими, и начинается последний молебен. Все двери храма закрываются, и вся моя спешка, недоумение, воодушевление – все это надо было мне в себе погасить, успокоить. Надо было просто и строго принять участие в богослужении. Рядом стояли люди, они читали акафисты. Рядом со мной находилась женщина с молитвословом – она его не читала, просто держала в руках. Я у неё попросила книжку. И стала читать. И я читала молитвы на старославянском языке, молилась за всех. Вдруг я стала узнавать голоса священников, звучащие где-то там, в центре храма. Каждый читал акафист по-своему. Некоторые голоса я узнавала. Все они были мне знакомы. Вокруг меня стояли женщины, мужчины, дети – у всех счастливые, одухотворенные, удивительные лица. В этот раз храм Христа Спасителя меня воодушевил. Мы и на колени вставали, и молитвы читали. В какой-то момент в храме вспыхнул свет, и гигантский купол его оказался обрамленным огромным количеством свечей. И стал ясно виден в вышине Господь Вседержитель, у Которого на руках был маленький Спаситель. И когда из алтаря вышло священство, вынося икону и ковчег со святыней, раздался глубокий и всеобъемлющий звук гигантского колокола. Казалось, весь храм, весь его объем превратился в колокол. Было ощущение, что мы внутри этого колокола, и этот гул несётся сквозь нас. Колокольный гул был подхвачен другими колоколами, и звон полетел по всей ночной Москве. Некоторые женщины подошли к оставшейся после выноса Святыни красивой цветочной ризе и стали обрывать с неё цветы. Подошёл батюшка, накричал на них. Я успела ухватить веточку с листом прекрасной благоухающей хризантемы, после чего ризу унесли в алтарь. Стали возвращаться священники. Действительно, некоторых из них я узнала. И отца Дионисия, и отца Сергия; и отец Артемий был среди них. На выходе верующим раздавали уже “легально” цветы и листочки с ризы. Мне достался ещё один поясок. На ступенях какой-то мужчина спрашивал огорченно: “Что, всё уже закрыто?”. Я почувствовала к этому человеку большое сострадание. Ведь он не успел, по каким-то причинам приехал позже и не успел. Женщина идет навстречу: “Что, увезли святыню?”. И я вспомнила, как бежала, боясь опоздать.
Я вышла из храма с чувством необыкновенного счастья, наполненная действительно Благодатью. Богородица меня не оставила. Она услышала во мне внутреннюю тоску, желание и стремление к Ней. “Радуйся, Благодатная!”.
Анастасия Проханова
«Завтра»
02 декабрь 2011 /