ДОХОДНЫЙ БИЗНЕС
Летом 1995 года в сводках Объединенной группировки российских войск в Чечне стали упоминаться преступные группы, специализировавшиеся на похищениях военнослужащих. Эти группы часто не входили в структуры боевиков и никаких политических или военных задач перед собой не ставили. Их интерес был чисто коммерческим: захваченных солдат можно было выгодно продать боевикам или тем чеченцам, чьи родственники отбывали наказание, либо находились в СИЗО. За жизнь солдата обычно требовали 2 млн. рублей (неденоминированных).
Местами “охоты” похитителей – блокпосты и расположения российских войск. Схема действий достаточно проста: убедить потенциальную жертву в своем дружелюбии, войти в доверие и выманить бойца за пределы охраняемой территории (лучше всего ночью). В ход шел стандартный набор приманок – выпивка, наркотики, хороший стол, выгодная “торговая сделка” и даже общение с местной красоткой. После этого на сцену выступали “посредники”, удваивающие сумму выкупа, названную похитителями. Действуя в тесной связке с боевиками и преступными группами, многие из них сами содержали заложников. Удивительно, но некоторые целенаправленно привлекали к себе внимание, пытаясь прикрываться “гуманитарными” организациями. Широкую известность приобрел один из таких “филантропов” – работорговцев Балауди Текилов по кличке “Афган”, впоследствии задержанный федеральными властями.
Среди похитителей есть и женщины. Жительница Ингушетии Могушкова держала в подвале своего дома матерей российских солдат, приехавших в эту республику по приглашению “посредницы” для поиска своих сыновей, похищенных и проданных в Чечню самой же Могушковой. После того как неугомонная гражданка организовала похищение журналиста “Московских новостей” Дмитрия Бальбурова, правоохранительные органы Ингушетии заинтересовались ее деятельностью.
ПОХИТИТЕЛИ В МЕЖВОЕННЫЙ ПЕРИОД
К концу первой кампании охотники за живым товаром убедились, что военные – не самый выгодный объект. Гораздо большие дивиденды приносил захват журналистов и сотрудников зарубежных гуманитарных миссий. Их захват происходил по похожей схеме, с той лишь разницей, что выманивать “дичь” чаще всего приходилось из мест, от Чечни далеких. Так был, например, похищен фотокорреспондент Владимир Яцына. Очень скоро заложников (главным образом, бизнесменов и членов их семей) стали захватывать даже в центре России, в Чечню не вывозили, а держали до получения выкупа недалеко от места их пленения, например, в Тверской области, где еще в советские времена сложилась мощная чеченская диаспора.
На Кавказе в работорговлю широко вовлекались жители сопредельных с Чечней районов, причем не всегда добровольно. В Кизлярском районе Дагестана мне рассказывали о следующем приеме похитителей. Они захватывали первого попавшегося дагестанца, выходили на его родственников и предлагали его освободить за определенную (чаще всего запредельную) сумму, или же в обмен на журналиста, офицера или двух солдат. Так люди превращались в похитителей, чтобы освободить своего близкого.
КОГО В ПЛЕН НЕ БЕРУТ?
Те, кто занимался розыском и освобождением заложников утверждают, что захваченных непосредственно в бою – единицы. Боевики берут в плен не каждого. Причем, критерии “контрактник”, “летчик”, “снайпер” не всегда определяющие. Бандиты не станут расстреливать даже самого ненавистного им летчика, если будут уверены, что сумеют получить за него хоть какой-нибудь выкуп. Обычно стараются избавиться от тяжелораненых (“лишние хлопоты”), от дерзких и агрессивных, склонных к побегу и сопротивлению. Могут убить только что захваченного военнослужащего и “просто так”, для куража или из мести.
Во время новогоднего (1994-95гг.) штурма Грозного боевиками был взят в плен раненый лейтенант Олег Мочалин. Его сразу же доставили для допроса начальнику охраны Д. Дудаева Абу Арсунукаеву. Слишком независимый характер офицера вывел его из себя. Зверь застрелил Мочалина после того, как пленник заявил, что был захвачен, когда расстрелял весь боекомплект своего БМП (Впоследствии Арсанукаев был амнистирован и попал в охрану к Кадырову).
Наряду с этим, известны случаи, когда сепаратисты сразу же убивали военнослужащих, не оказавших сопротивления. 5 марта 1996 года в Заводском районе Грозного боевиками были захвачены десять военнослужащих, разгружавших вагоны. Восемь рядовых они расстреляли (четверо были убиты, четверо – тяжело ранены). Двоих – лейтенанта и младшего сержанта, боевики увезли с собой. Позже их обезглавленные тела были обнаружены за городом.*
* Два участника этого нападения З. М. Умаров и Ш. Я. Дашаев были задержаны федеральными силами и позднее обменены на пленных военнослужащих.
КАК ПОПАДАЮТ В ПЛЕН
Большая часть пленников, как указывают эксперты, была захвачена во время приостановки боевых действий (мораториев) или в относительно спокойных, “тыловых” районах, во время самовольных отлучек из расположения – за водкой, за “травкой”, для меновой торговли украденным армейским имуществом.
В периоды затишья, перестав ощущать постоянную опасность, люди расслабляются, появляется много свободного времени, и личный состав, изнывая от безделья, начинает активно “искать приключения”. В июле 1995 года (во время очередного перемирия), в окрестностях селения Ярышмарды были обнаружены тела двух мотострелков со следами истязаний. Расследование показало, что они были захвачены и убиты за пределами расположения части, когда отправились за водкой в ближайший населенный пункт.
Во время второй чеченской кампании к двум офицерам – начальнику поста и его заместителю – подошли двое местных жителей и завязали оживленную беседу. Чуть позже предложили закрепить знакомство в припаркованной за углом машине (не пить же на глазах у подчиненных!) в компании невесть откуда взявшихся девиц. Вскоре новые приятели побежали за очередной порцией выпивки, а дамы отлучились “на минуточку”. Как только гости остались в машине одни, к ней подлетели “Жигули”. Из них выскочили вооруженные люди в масках, затолкали офицеров в свой автомобиль и скрылись вместе с “добычей”. Незадачливым любителям развлечений повезло: командование оперативно среагировало, офицеров освободили, а похитителей задержали.
Примечательно, что к бойцам, охранявшим блокпост, пока их начальство развлекалось, тоже подходили с разными заманчивыми предложениями: выпить водки, понюхать героин. Но солдаты, лязгая затворами, отгоняли соблазнителей.
Часто, особенно в начале первой кампании. военнослужащие оказывались в руках неприятеля из-за психологической неподготовленности к реальным боевым действиям в данных условиях. В декабре 1994 года, на выезде из Хасавюрта, местными чеченцами-аккинцами была остановлена и окружена колонна подразделения внутренних войск, идущего в Чечню. Первоначально в толпе, окружившей машины, преобладали женщины, затем они как бы “растворились”, и на технику полезли мужчины. В результате вся колонна была разоружена, военнослужащие избиты и угнаны в Грозный, тогда еще контролируемый боевиками. Данная ситуация, не требовала от бойцов вести огонь на поражение, хватило бы и предупредительных выстрелов, но они растерялись.
Практически стопроцентно оказывались в заложниках беглецы, оставившие свои части из-за “дедовщины” или по другим причинам. Два молодых солдата внутренних войск убежали с взводного опорного пункта в районе Серноводска во время ночного нападения неприятеля. Потеряв голову от страха, они побежали, куда глаза глядят. И выскочили прямо на боевиков, обстреливавших опорный пункт.
Широко известны эпизоды грозненских боев с участием известного правозащитника Ковалева. Правозащитник, пройдя на позиции, занятые российскими военными, уговаривал их сдаться. Демонстрируя удостоверение помощника президента РФ, уверял, что все происходящее в Чечне – ни что иное, как путч “красных” генералов против законной власти России! Что Ельцин отдал приказ всем военнослужащим в Чечне прекратить огонь и сдать оружие чеченским ополченцам! Хотя большая часть военнослужащих блокированных подразделений не поддалась на провокацию, некоторые все же поверили правозащитнику и оказались в плену.
КАЗБЕК ИЗ ЛАГЕРЯ СМЕРТИ
Двое солдат Софринской бригады внутренних войск МВД РФ – Лимонов и Клочков, самовольно оставив часть, перешли на сторону неприятеля и оказались на базе сепаратистов у селения Рошни-Чу. Это была не простая база, а “лагерь смерти ДГБ”, как его называли сами боевики. В задачу персонала лагеря входили охрана заложников и пленных, их допросы и “ликвидация”.
Вскоре оба перебежчика приняли ислам и стали пользоваться доверием у боевиков. Они находились в более привилегированном положении, чем остальные невольники, получали нормальное питание, назначались на легкие работы. Через некоторое время Константин Лимонов, ставший Казбеком, был определен начальником лагеря Мовлади в надзиратели и стал ходить с резиновой палкой, контролируя работу и поведение заложников. Другой его обязанностью было “выбивание” на допросах информации из пленников.
После того как Клочков и Лимонов “повязали себя кровью”, участвуя в казни четырнадцати контрактников, их вооружили автоматами.
В этом же лагере находился в плену прапорщик ФСБ Сергей Ш. Один из немногих оставшихся в живых узников, он рассказывал: “В течение шести месяцев я ожидал смерти. Боевики каждый раз напоминали: “Чекист, умрешь смертью храбрых здесь.” Регулярно избивали деревянной палкой. Все мы, кому посчастливилось выжить в этом аду, были похожи на узников немецких концлагерей. Измождены, больны, смертельно устали от увиденного и пережитого. Прибывших в лагерь под Рошни-Чу, переодевали в лохмотья, кишащие вшами. Обувь отнимали. Ноги были отморожены у каждого пленника. Часто расстреливали кого-то из заключенных, некоторые просили об этом сами – охрана никогда не отказывала. Ели мы комбикорм, отруби и пищевые отходы. Во время прогулок искали побеги дикой черемши. Иногда охрана делала “поблажку” – тогда пленные “лакомились” перловым клейстером. Особенно усердствовал в избиениях Константин Лимонов, который совмещал работу палача и охранника. Увидев меня, старался унизить не только в словесной форме, но и физически”.
За то время, пока Сергей находился в этом лагере, из 130 его узников 15 было расстреляно, а 80 умерло от побоев и голода.
Другого выжившего и освобожденного пленника, подполковника МВД Владимира Ф. в лагере пытал “подполковник ДГБ” Резван. Он вырезал из тела офицера куски мяса, тушил об него сигареты. Владимир лично похоронил двух узников: капитана Владимира Митина и капитана Николая Кондратьева. Один из них был забит насмерть, другой умер от голода.
После освобождения подполковник свидетельствовал, что солдат и офицеров в лагере под Рошни-Чу “обрабатывали” каждый день, склоняя к предательству и принятию ислама. Рядового Олега В. охрана прозвала “неумирающим”. За отказ принять мусульманство Олега лишили пищи. Через несколько недель он стал похож на живой скелет. Ел лесную черемшу и крапиву. Удивительно, но Олег выжил, не предав своей веры, и был обменен на боевика. Этот солдат был свидетелем того, как Лимонов лично расстрелял десять контрактников, предварительно раздев их.
…После Хасавюрта, когда “обменный процесс” стал более интенсивен, боевиками была предпринята пропагандистская акция с участием Лимонова и Клочкова. Их, и еще одиннадцать пленных российских военнослужащих 22 сентября 1996г. доставили для обмена в Ханкалу. Лимонов и Клочков, демонстративно отказавшись от обмена, сделали перед телекамерами заявление: “Мы поняли, что чеченцы – наши братья. Мы не оставим их в беде”. Лимонова на обмене ждала мать. Но сын наотрез отказался видеться с ней: “У меня нет родителей, у меня есть только Коран”.
Когда прекратились боевые действия, персоналу опустевшего лагеря ДГБ нужно было чем-то кормиться, и обуза в виде двух иноплеменных “моджахедов” стала слишком обременительной. Боевики избавились от лишних ртов, передав Лимонова и Клочкова российской стороне без всяких условий. Правоохранительные органы к этому моменту располагали обширной информацией по обоим перебежчикам, об их деятельности под Рошни-Чу. Клочков “раскололся” на первом же допросе, Лимонов – на втором. Оба признались в убийствах плененных российских военнослужащих и других преступлениях. Но, по непонятным причинам, были освобождены и разъехались по домам, получив даже командировочные и денежное содержания за все время своего пребывания у боевиков.
Есть информация, что дома они не засиделись, а сразу же оказались в одном из учебных лагерей Хаттаба качестве «преподавателей».
ПЫТКИ И КАЗНИ
“Лагерь смерти” у Рошни-Чу был не единственным местом в Чечне, где бессудные казни и пытки являлись обычной практикой. Преступления в отношении военнопленных и взятых в заложники гражданских лиц совершались боевиками повсеместно.
Пограничника Евгения Родионова, попавшего в плен, в течение года содержавшегося в Бамуте, боевики пытались заставить снять нательный крестик и объявить себя мусульманином. Убедившись в тщетности своих попыток, они обезглавили солдата. Убивший его Руслан Хайхороев сказал матери Евгения, приехавшей за телом своего сына: ” Он мог бы остаться живым, мы ему предлагали. Достаточно было отречься от своей веры. Тогда бы мы его обменяли”.
Вот данные, собранные “Мемориалом” – организацией, которую трудно заподозрить в симпатиях к России: “Зимой 1995г. в Шали боевики расстреляли четверых российских военнослужащих: лейтенанта Владимира Валентиновича Белошицкого и рядового Николая Михайловича Шелудкова, имена двух других не установлены.
22 марта 1995г. в районе села Чечен-Аул представитель Д.Дудаева сообщил, что “был приведен в исполнение смертный приговор” в отношении российского военного летчика Николая Улюмжаевича Баирова. Его штурмовик СУ-25 был сбит 4 февраля того же года в окрестностях села Чечен-Аул.
22 мая 1995г. в лесном массиве рядом с горным селением Саясан в Ножай-Юртовском районе, был казнен оператор телевизионной службы американского агентства AP российский гражданин Фархад Керимов, обвиненный боевиками в сотрудничестве с ФСБ России.
В конце мая – начале июня 1995г. в предгорных и горных районах неоднократно имели место бессудные казни пленных российских военнослужащих.
27 мая 1995г. в селе Харсеной сепаратисты расстреляли подполковника Владимира Ивановича Заряднего и лейтенанта Юрия Анатольевича Галкина “за попытку к бегству”.
27 мая 1995г. в Шатойском районе полевой командир Руслан Гелаев заявил, что будет расстреливать пять пленных в день, если российская сторона не прекратит использовать авиацию против объектов сепаратистов в горах.
13 июня по его приказу были расстреляны пять российских военнослужащих, 14 июня – еще трое. Их тела были сброшены в рудоспуск, который вел к подножию горы, где уже находились российские войска.**
**По другой версии солдаты были сброшены в рудоспуск живыми.
С подобным ультиматумом 10 марта 1996г. выступил командир “Бамутского полка” Р. Хайхороев. Чуть позже он заявил, что это была “эмоциональная реакция”, и он не допустит казней военнопленных. Но о систематических расстрелах пленных в Бамуте до и после “ультиматума” заявил его брат Алла Хайхороев.
Весной 1996г. в “следственном изоляторе ДГБ ЧРИ” в западной Чечне “за попытку к бегству” были убиты несколько саратовских строителей, взятые боевиками в заложники. По рассказам очевидцев, семь саратовских строителей пытались бежать, но были пойманы. На глазах всего лагеря троих рабочих расстреляли, четверо умерли от побоев.
В апреле 1996г, в районе села Гойское, были казнены с особой жестокостью четверо пленных. Двое из них были убиты выстрелами в голову, двум другим перерезали горло.
Известны многочисленные факты обнаружения тел военнослужащих со следами пыток или жестокой казни. На май 1996г. капитан второго ранга Владимир Щербаков, заведующий 124-й специальной медицинской лабораторией СКВО, зафиксировал 42 случая, когда у погибших военнослужащих были отрезаны головы, половые органы, руки, выколоты глаза, вспороты животы, сняты скальпы. В некоторых случаях эти травмы носили характер посмертного глумления над трупами. 13 января 1995 года, в станице Ассиновской были обнаружены тела трех пограничников Назрановского погранотряда. Судебно-медицинской экспертизой у них были выявлены: “Прижизненные огнестрельные, сквозные пулевые повреждения груди, множественные посмертные огнестрельные повреждения туловища, головы и конечностей, посмертные, сквозные колото-резаные повреждения на предплечьях (следы подвешивания на крюках)”. У одного из убитых “посмертно иссечены острым предметом оба яичка, произведены разрезы полового члена”. Обстоятельства гибели пограничников таковы: сбившись с пути, они по ошибке заехали в Ассиновскую и были расстреляны из засады.
В июле 1995г. на рынке в Грозном был обнаружен труп рядового российской армии со следами пыток, в том числе с травматической ампутацией полового органа.
В ночь с 28 на 29 марта 1996г., в районе границы Дагестана и Чечни, во время обстрела позиций ВВ МВД РФ, исчезли двое военнослужащих. Чуть позже в лесном массиве поисковой группой были обнаружены их тела со следами пыток: выколотыми глазами, отрезанными ушами, снятыми скальпами. Останки были заминированы.
В июне 1996г. пропали двое военнослужащих 101-й бригады ВВ МВД. Вскоре их головы были выставлены перед кинотеатром “Родина” в Грозном”.
КОГО ОБМЕНИВАЮТ БОЕВИКИ?
Но не у всех попавших в плен судьба складывалась столь трагично. Обмен пленников производился даже в самые напряженные периоды чеченской войны. Были случаи, когда сепаратисты освобождали только что захваченных военнослужащих после того, как российские военачальники угрожали нанесением авиационных ударов или иными репрессивными мерами. В войсках широко известен эпизод “первой войны”, связанный с таким ультиматумом, когда один из российских генералов заявил, что сотрет с лица земли один из населенных пунктов Чечни, если боевики немедленно не выдадут четырнадцать захваченных военнослужащих. Пленники были освобождены.
Согласно чеченской традиции, на того, кто оставил своего товарища, живого или мертвого, в руках врага, ложится несмываемое пятно позора. Хотя в настоящий момент традиционные основы чеченского общества значительно подорваны “ваххабистами” и криминальным элементом, боевики стремятся обменять не только своих живых соратников, но и их останки (тела иноплеменных наемников боевики бросают на поле боя), оказавшиеся в руках федералов. Особенно если это тела полевых командиров. За один такой труп иногда удавалось освободить нескольких пленников.
В качестве “обменного материала” сепаратисты особенно ценят офицеров, занимающих высокие должности, и стараются не допустить их смерти. Из других категорий военнослужащих, проведших длительное время в плену, и представленных на обмен, выделяются две наиболее многочисленные группы:
Первая (самая благополучная) – те, кто содержался в чеченских семьях для персонального обмена на родственников, арестованных “федералами”. Как правило, эти пленники не подвергались изощренным издевательствам. “Хозяева” обычно стремились поддерживать сносное физическое состояние заложников, чтобы те не потеряли “товарный вид”.
Вторая категория освобожденных пленников – духовно, морально и физически сломленные люди. С тяжелыми психотравмами, отбитыми внутренностями. Боевики стараются обменивать только доведенных до такой “кондиции” заложников. Исключение составляют те, которых сломить не удалось, а убивать было не выгодно.
ПОБЕГ
Некоторым пленникам удавалось освободиться самостоятельно. Семь солдат из разных частей внутренних войск МВД оказались в одном “лагере военнопленных”. Трое из них попали в плен в бою, четверо – во время “самоходов”. Все, что происходило с каждым из них с момента пленения, похоже как две капли воды, хотя захвачены они были различными группировками и первоначально содержались в разных местах. По тому, как сепаратисты обращались с этими солдатами, можно утверждать, что у них существует определенная схема работы с пленниками.
Первым делом заложников переодевали в гражданскую одежду. Затем следовал подробный допрос. Боевиков интересовала информация не только о службе солдат, но и сведения об их гражданской жизни, о родственниках и роде их занятий, о круге знакомств. Причем, складывалось впечатление, что они уже имели первоначальные сведения о захваченных в плен. Благодаря этому, проверялась достоверность показаний. Тех, кто пытался обмануть, били.
В конце концов, все они оказались в лагере среди горных лесов в окрестностях Аллероя. Оценивая свое положение, невольники пришли к выводу, что единственная возможность выжить – побег. Случай подвернулся 25 августа 1996 года, когда один из пленников завладел автоматом, оставленным без присмотра. Солдаты перебили боевиков, их охранявших, захватили оружие, и через два дня вышли к российскому блокпосту на административной границе Чечни и Дагестана.
Большинство военнослужащих попало в плен в силу недостаточной подготовленности или легкомыслия. В значительной степени это подтверждается и тем фактом, что среди пленников преобладали люди, впервые попавшие в Чечню, и находящиеся там сравнительно недавно. Опытные, закаленные бойцы редко попадают в плен по оплошности. По мере знакомства со своим противником, военнослужащие стараются избежать угрозы пленения любой ценой. Известны многочисленные случаи, когда российские военнослужащие или милиционеры, оказавшись в безвыходной ситуации, подрывали себя ручной гранатой, чтобы избежать плена. Так, например, поступили сотрудники дагестанского ОМОНа Аббас Шихсаидов и Раджаб Зуманов, окруженные ваххабитами в Карамахи в сентябре 1999 года. С точки зрения Православного вероучения (и большинства других религиозных воззрений) такой поступок самоубийством не является.
Дмитрий Солдатов
14 февраль 2011 /